12-часовые вызовы, реформирование и «Надежда». Как скорая помощь выполняет свои функции в прифронтовой Днепропетровщине

Конечно, прифронтовой статус области накладывает свою специфику на все. О том, как в Днепропетровском регионе работает «скорая», о влиянии реформы, странных вызовах, жалобщиках и «Надежде» рассказал директор Днепропетровского областного центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф Радий Шевченко.

Кое-кто был как собака на сене

– Радий Анатольевич, расскажите, что такое «экстренная служба», как начался ваш путь в областном центре экстренной медицинской помощи и медицины катастроф?

– В 2002 году я немного руководил областной базой спецмедснабжения. Там хранился резерв на случай чрезвычайных ситуаций. Такая немного устаревшая институция. Она не совсем отвечала требованиям реального времени: старые резервы, старые кровоостанавливающие жгуты, изъеденные мышами подушки, лекарства, которые не обновлялись. Что-то пытались делать, что-то ремонтировали, но время прошло и это все не соответствовало ни стандартам, ни здравому смыслу.

Потом мне предложили возглавить так называемую санавиацию. Находилась она на территории больницы имени Мечникова. В составе больницы существовал отдел выездной консультативной помощи. Это когда опытные специалисты: хирурги, анестезиологи, неврологи, кардиологи выезжали в помощь районным и городским больницам Днепропетровской области. Они консультировали, оперировали, принимали роды. Почему называли именно санавиацию? В 50-60 и 70-е годы не было нормальных дорог, не было достойного санитарного транспорта. За врачом приезжал дряхлый УАЗ и отвозил на аэродром в Подгородное (пригород Днепра – авт.). Врач садился в вертолет. Этот вертолет летел, садился на поле в 5 километрах от межевской больницы (одна из самых отдаленных больниц в Днепропетровской области – авт.). Из межовской больницы выезжал еще какой-то автомобиль, забирал того бедного врача. Специалист консультировал пациента, оперировал, при необходимости забирал с собой в Днепр. И снова проделывал такой длиннющий путь уже вместе с больным. Слово «санавиация» так и осталось, хотя сейчас уже не пользуемся воздушным транспортом. Так вот, этот отдел санавиации или медицины катастроф я возглавил 2 июня 2002 года. До этого уже прошла сессия Днепропетровского областного совета. Мой предшественник сделал юридическое отделение от больницы Мечникова и летом 2002 мы получили название областной центр экстренной медицинской помощи и медицины катастроф Днепропетровского областного совета. Наш штат был маленький. Мы все умещались на территории приемного отделения. Дежурили врачи, которые к тому времени уже были в нашем штате. Это взрослые и детские анестезиологи, неореаниматологи. Шесть наших штатных бригад имели возможность ездить по Днепропетровщине, помогали гражданам. Такая ситуация была до реформы экстренки.

– Как дальше развивалась служба скорой помощи?

– К счастью, по инициативе министерства, региональных руководителей в 2012 году был принят Закон об экстренной медицинской помощи. Многое для этого сделал в то время заместитель министра, анестезиолог по специальности Владимир Юрченко. Мы считаем его одним из отцов закона. Целый ряд актов, распоряжения, шесть постановлений Кабмина постепенно реформировали экстренку. Все это позволило ей стать той, какой мы увидели ее в начале АТО. И тем более на начало полномасштабного вторжения.

Согласно закону, с 2012 года в наш маленький центр экстренной помощи стали присоединять все другие станции скорой помощи в области: днепровскую, новомосковскую, никопольскую, павлоградскую, каменскую (в то время днепродзержинскую). И последней в Украине присоединили криворожскую станцию, хотя этого очень не желало руководство Кривого Рога. Они были как собака на сене: отдавать не хотели, но и финансировать тоже не могли. Но были вынуждены это сделать, ведь к тому моменту финансирование нашей отрасли уже было от Национальной службы здоровья Украины (НСЗУ). Так в 21 году мы стали единственным областным центром экстренной медицины на всю Днепропетровскую область. Сейчас это 6 станций.

Могут вызвать, чтобы перевести стрелки часов

– Как складывалась ситуация с кадрами тогда и сейчас?

– К сожалению, небольшая заработная плата, текучесть кадров, война заставили центр сократить количество бригад. Было 280 бригад, переделали штат на 230. На сегодняшний день работает 200 бригад экстренной медицинской помощи. Новые врачи не очень-то идут на нашу специальность. Например, на сегодняшний день 11 человек в академии закончили интернатуру и перешли к нам на работу. Не знаю, как они надолго задержатся. Есть и 18 новых интернов первого года обучения. Скажу честно, они не все мечтали стать врачами экстренной медицины. Часть из них сознательно пришла, однако, это капля в море. Но это не критично. Почему? Потому что в мире врач выезжает только на массовую травму, ДТП, террористический акт, взрыв, где он необходим как координатор на месте масштабного происшествия, а все остальное дело фельдшеров.

– Нагрузка же росла? АТО, коронавирус, полномасштабное вторжение

– Мы оказываем помощь, хотя понимаем, что не все вызовы экстренные и критические. Сегодня скорая выполняет не только функцию спасения жизней, но и социальную. Где тот семейный врач? То ему не смогли дозвониться, то еще что-то. Поэтому нашу службу люди используют не по назначению. Экстренка приезжает как минилаборатория: измеряет давление, уровень сахара в крови, снимает кардиограмму. Когда то даже бабушка вызвала перевести стрелки на часах с зимнего времени. Часто проводим элементарное обследование, предоставляем какие-нибудь назначения и едем. Есть люди, которые злоупотребляют этим и вызывают скорую несколько раз в сутки. У нас есть жалобщица, ее дочери нужен такой препарат как «Сибазон». Так она жалуется Президенту, министру, на все горячие линии, которые только можно, вместо того, чтобы пролечить дочь на соответствующем стационаре. Она злоупотребляет, отвлекает нашу службу. Поэтому если говорить о рациональной работе, то 200 бригад удовлетворяют потребности.

За границей другая ситуация. Например, в США вызвать скорую можно, она приедет, без проблем. Но если вызов не заканчивается госпитализацией, то нужно заплатить от 700 до 1000 долларов. Это не штраф – это стоимость вызова. Прибылей не нужно. Такая же ситуация с вызовом скорой к людям в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Ты сел нетрезв за руль, влетел в ограждение… Ты имеешь право получить помощь. Но, пожалуйста, заплати за нее, потому что ты пьяный это совершил.

«Надежда» спасает воинов

– Жители Днепра и других городов каждый день видят постоянно курсирующие скорые. Спасают военных. Плюс прилеты. Расскажите, как полномасштабная война повлияла на работу экстренки?

– Сейчас прибавилось вызовов… Мы все понимаем какие. У нас ежедневные транспортировки военных, я не буду говорить, по каким локациям. Первыми работают военные медики, мы забираем раненых в больницах первого контакта или стабилизационных пунктах. Это большой объем работы, работа сложная, потому что один вызов может занимать 10-12 часов. По протяженности 500 км.

Сейчас Днепропетровщина – это медицинский хаб. Потому у нас есть и другой вид работы. Освобождаем койко-места в наших больницах и отправляем военных на дальнейшую реабилитацию в другие медицинские учреждения Украины. Конечно, перевозим уже стабильных.

– Автопарк скорых справляется?

– Мы работаем не только на обычных реанимобилях. У нас есть два автобуса повышенной емкости. Один из них носит название «Надежда», недавно попал в ДТП. Я благодарю страховую компанию, которая за свой счет сделала разбитое стекло. Еще один автобус мы получили благодаря инициативе главы областной военной администрации Сергея Лысака. Нам его подарила Чехия. Я лично подписывал меморандум с послом Чехии, он приезжал сюда. Когда подписывал, то не верил… Но мы получили этот автобус. Новый чешский автобус для эвакуации 13 лежачих бойцов, оснащен всем необходимым. Надеюсь, что эти автобусы станут музейными экспонатами. Мы будем показывать их нашим потомкам, рассказывать, как они помогали спасать бойцов.

– Давайте еще поговорим о реформировании. В частности, новые требования в составе бригады. Планировалось, что врача заменит фельдшер, и новые функции будут возлагаться на водителя. Расскажите об этом поподробнее.

– В мире нет такого, чтобы к человеку на вызов приезжал врач и давал консультации. Это очень дорого. Люди подписывают декларацию с семейным врачом и обращаются к нему, когда требуется консультация. А уже семейный врач направляет к узкому специалисту. У нас люди привыкли, что к ним может приехать кардиологическая бригада, детская педиатрическая бригада.

Чтобы разобраться с новыми требованиями, нужно прояснить терминологию. Сейчас широко популяризируется слово «парамедик». Мы 10 лет боролись, чтобы у нас осталось привычное для всех слово «фельдшер». Не надо менять название, просто дайте нашим фельдшерам квалификационные требования, переучите их, но оставьте это слово. Не удалось, бороться с этим уже не будем. Соответственно, с 1 января 2025 года в составе бригады будет либо врач-парамедик и водитель, либо просто парамедик и водитель. Обычная европейская бригада. Только водитель в бригаде носит название экстренный медицинский техник.

– Можно относительно водителей подробнее.

– Водители, которые по состоянию здоровья будут отвечать требованиям экстренного медицинского техника, со временем пройдут переобучение. Это не большой объем знаний и практических навыков. Но он должен стать помощником парамедика. Это не значит, что на вызов приедет один водитель, вытрет с рук мазут и пойдет реанимировать. Это значит, что водитель, не должен сидеть, как в советские времена в автомобиле и читать газету пока врач-фельдшер стоит на коленях и реанимирует пострадавших. Он должен знать, где взять дефибриллятор, как его подключить, как включить кислород, что такое ковшовые ноши, как взять детский или взрослый спинальный щит. Водитель должен ориентироваться в оборудовании и быть механическим помощником парамедику, или на сегодняшний день фельдшеру.

– На каком этапе сейчас находится реформа экстренки?

– Основной и сложный этап реформы завершился, служба работает и как единая система в каждой области, и как всеукраинская система. В настоящее время проходим процедуру получения сертификата защиты информации. Кстати, Днепропетровская область является пилотной на этапе цифровизации экстренного предоставления информации о чрезвычайной ситуации. Чтобы наши руководители в Киеве не ждали, что кто-то позвонит по телефону, скажет, какой нужен ресурс для преодоления последствий чрезвычайной ситуации. А все будет приходить в специальной форме. Там будет информация о том, какой задействован ресурс, справляется ли экстренка, скольким пострадавшим нужен стационар, сколько среди пострадавших детей и т.д. Реформа продолжается, Буратино выпилили, только нос ему шлифуем.

Помочь и защитить

– В ваших социальных сетях иногда читала посты-благодарности предпринимателям, благотворителям, которые поддерживают станции скорой. Итак, мы можем говорить о поддержке экстренки в общинах? Или это единичные случаи?

– Не могу так сказать. Это исключение. К примеру, никопольской экстренке помог мой товарищ, местный бизнесмен Роман Конопатенко. Он не уехал из Никополя, хотя имел возможность. Продолжает работать, платит налоги, несмотря на то, что город находится под постоянными обстрелами. Я обратился к нему и говорю: сделаешь душевую в экстренке. Он говорит: сделаю и сделал такую ​​куколку, как в пятизвездочном отеле. А коллеги стали просить и то, и другое. То товарищ уже шутит, пусть они остановятся, потому что он не бездонный. Я тоже пошутил и говорю, что у тебя теперь есть сертификат на 10 вызовов скорой. Но пусть он не пригодится.

Если говорить серьезно, то наши сотрудники получают зарплату от НСЗУ, соответственно, перечисляется налог на прибыль с физических лиц. Это сумасшедшие средства. По Днепру и Кривому Рогу за год десятки миллионов гривен. Меньшие общины – это миллионы гривен. Так вот, я написал письма буквально на каждую территориальную общину с просьбой принять небольшую программу развития и поддержки службы экстренной медицинской помощи. В этой программе предусмотреть материальные стимулы для тех, кто спасает жизни. Был эпизодический пример в Покрове, где мэр Александр Шаповал инициировал доплаты на несколько месяцев сотрудникам нашей экстренки. Хочется, чтобы каждая община была более ответственной в этом направлении. Чтобы вместо брусчатки и деревьев, которые выпустили две ветви, добавили несколько тысяч гривен медику и водителю экстренки. Ведь зарплата у них действительно небольшая.

Некоторые откликаются. За средства общин мы устанавливаем пластиковые окна в экстренке, покупаем телефоны. Это ведь не просто телефон, а мобильный терминал, в который поступает полная информация о вызове. Когда-то губернатор, который был у власти 5-6 лет назад, спрашивает: «Радий, что надо? А я говорю: «Надо деньги, кроме НСЗУ». А он мне по-русски отвечает: «А зачем вам такие большие деньги». Я говорю: "У нас 200 бригад, 3500 человек". Он же мне: «Зачем вы сколько сотрудников скорой помощи наплодили в области. Сокращайте, и вам хватит денег». Когда-то были такие люди…

– А теперь?

– Сейчас власти понимают потребности: дают автобусы, дают скорые. От Сергея Лысака и Николая Лукашука (председатель Днепропетровского областного совета – ред.) идет полная поддержка. Они понимают, какие мы выполняем функции и выполняем достойно. Здесь все супер. Областная администрация на базе одного из лечебных учреждений создала медицинский хаб, где 1,5 года полномасштабного вторжения получали лекарства, расходный материал, оборудование. Это все миллионы гривен от областных властей.

Также компания Интерпайп обращает внимание на наши потребности. Мы стараемся быть благодарными, проводим обучение для их сотрудников. Люди видят колонны скорых, которые направляются к Днепру, понимают нашу ситуацию. Помогали и раньше. Были фуры расходного материала на 8 млн. гривен во время коронавируса. Недавно компания передала холодильники на станции. Коллеги из региона звонят по телефону, благодарят. Есть другие благодетели, всех не назовешь. Предоставляли мощные генераторы в период блекаута, старлинки, для Никопольщины, которая была обезвожена после подрыва Каховской ГЭС - кубовые емкости для воды. То есть с началом полномасштабной войны активизировались благотворители. Но этот родничок уменьшается

 – К сожалению, в Днепропетровской области фиксировались нападения на членов бригад скорой, но в государстве нет четкого законодательного механизма защиты медиков. Вы даже инициировали петицию по этому поводу. Какая ситуация сейчас? 

– Не понимаю, почему нет сдвигов. Обычно закон не принимается, когда есть лобби и антилобби, когда не совпадают интересы. Здесь - все на нашей стороне, но закона нет. За 2 месяца до полномасштабного вторжения директора центров экстренной медицины добились встречи в Верховной Раде. Мы докладывали о наших триггерных критических вопросах, о кадровом дефиците. Мой крошечный доклад касался именно ситуаций с избиением. Нам говорили, что будут сдвиги. Но ничего… К счастью, нет летальных исходов, к счастью, не так часты эти случаи. Сейчас все истощенные, с фронта возвращаются люди искалеченые и физически, и морально, и психически. И как ни крути, подобных ситуаций будет больше. Извините за тавтологию, люди, возможно, потребуют невозможного от наших сотрудников.

Татьяна Гренадерова, Днепр, для "ОстроВа"